Всегда буду понимать да поддерживать любого, кто из Украины бежит; в долги забирается ради непомерных взяток, реки пытается брать, фальшивые справки оформляет, фиктивные заключает браки.
Жить хотят.
И я.
И он — солдата в окопе понимаю. В том разница, что солдат уже там, а ты там оказаться не хочешь, всё готов сделать, чтоб там не оказаться.
При том же у абсолютно каждого украинца (подразумеваю себя) обнаружится родной-друг-знакомый либо воюющий, либо раненый, либо погибший.
Оттого еще страшнее: война перемалывает очень близкое; но жизнь омерзительно продолжается — продолжится и без тебя. Смерть вплелась в разговоры, в новостные сводки, в мысли.
Привычнее жизни стала — смерти больше, она чаще. Стала правильной смерть. Из неизбежной превратилась в обязательную. Потому-то смерти хочется противиться — почему [должен] я?
От войны, конечно, устали. Война кому-то теперь рутина, а кому-то — перманентная пелена, заслоняющая будущее.
Тошнит и от назидательного «как раньше уже не будет» — хочется пусть не как раньше, но хотя бы подобия.
«Муж Олеси, опасаясь призыва, уехал из Киева в другой город: «Сидит в арендованной квартире и не решается открывать шторы и выходить на улицу — чтобы не забрали. Он не хочет умирать. Ради чего… Конца этому не видно. Ждет возможности как-то [нелегально] пересечь границу, чтобы наконец снова зажить нормальной жизнью, а не по углам прятаться»
Это эгоизм, это страх. Их нельзя стыдиться, — это правильные, очень честные эгоизм и страх.
Признаться себе и окружающим: не я. Не мне умирать. И с этим жить, и за себя бороться.
Но достанут всех. Кого не достанут — тем жизнь усложнят: обложат штрафами, отберут водительские права, откажут в консульских услугах. Так, безусловно, сотворят пласт людей, которые будут свою страну активно недолюбливать.
«В чем суть логики? … Это импульс тем людям, особенно военнообязанным, определиться — вы сохраняете связь с Украиной, не только потребительскую, когда используете свой украинский паспорт, чтобы получить помощь в Германии или Польше. Вы все же потенциально не забывайте о своем гражданском долге защищать Украину»
Всепроникающий твердёж о гражданском долге постепенно утомит, разозлит и взбудоражит желание и от обязанностей отказаться, и от прав. Чем чаще чувствуется, что государство — какое-либо — преследует и давит, тем быстрее крепчает намерение с этим государством отношения разорвать.
«Как это выглядит сейчас: мужчина призывного возраста уехал за границу, показал своему государству, что вопрос его выживания его не касается, а потом приходит и хочет получить от этого государства услуги. Если эти люди считают, что кто-то там, далеко на фронте, воюет и отдает свои жизни за это государство, а кто-то посидит за границей, но при этом будет получать услуги от этого государства, — то так это не работает»
Да, именно так и выглядит сейчас. Да, кто-то хочет посидеть за границей. И способ найдет.
Сотни тысяч украинских эмигрантов, активно уж по миру строящих жизнь и карьеру, день за днем все меньше будут понимать, зачем возвращаться им в страну, где они презренные «втікачі», уклонисты и — господи прости — непатриоты. Не вернутся.
А уж фронта ради — тем более.
«… мы столкнемся с тем, что некоторые граждане просто откажутся от гражданства Украины из-за ограничений консульских услуг. У некоторых граждан потеряется мотивация участвовать в каких-либо мероприятиях в поддержку Украины, начиная с общественных мероприятий… и заканчивая мотивацией вернуться в Украину как государство, которое ведет себя достаточно агрессивно по отношению к своим гражданам»
«Смысл, чтобы тех лиц мужского пола, которые находятся за границей и могут обратиться за услугой в консульские учреждения, таким образом заставить вернуться в Украину и они увеличат мобилизационный резерв — это чистый самообман и иллюзия. Другого смысла не будет, кроме ухудшения имени Украины за границей, это первое. Те граждане, которые поддерживают связь с консульскими службами — теперь будут пытаться держаться подальше от этих служб»
Украинские власти это раздражает. Можно понять и их: нехватка военнослужащих, рабочей силы нехватка.
Что за ноги не приволокут, что всё цивилизовано будет — разверзающаяся топь лжи, оно уж очевидно. Задача: хоть какое-то количество мужчин заставить вернуться. Создать условия, не оставляющие иного выбора. Обеспечить — покуда ты гражданин Украины — социальную смерть.
Любопытны в этом контексте были заявления министра обороны Польши Владислава Косиняк-Камыша и министра обороны Литвы Лауринаса Кащюнаса, — хоть и популистские заявления, но явно зондирующие: их страны готовы помочь подобные условия создать (а вот как к этому отнесутся заинтересованные/пострадавшие — предстоит «щупать»).
«Никто конечно не будет их собирать и отвозить в Украину – этого не будет. Но (можно ограничить этих лиц) в социальных выплатах, разрешениях на работу, документах – это варианты, как я слышу и от польской стороны. Так что давайте подождем и посмотрим, какой вариант они предложат, может быть, он подойдет и для Литвы»
Почему украинцам, которых запугивает и в правах ущемляет собственное государство, не начнут вдруг быть милы разномастные нарративы о перемирии или окончании войны на выгодных России условиях.
Чем войны меньше — тем больше шансов, что ты в нее не угодишь.
«В целом я думаю, если бы Украина сейчас пошла на какое-то мирное соглашение, мне было бы отлично. Патриотизм сошел на нет. Меня больше интересуют практические вещи — как устроиться в новой стране, что делать с квартирой в Украине. Но многие мои друзья, которые настроены патриотично, конечно, против всяких мирных договоров. Некоторые всё еще верят в границы 1991 года. Но, по-моему, это нереально»
Много дорог из любимой страны: дорогих, опасных, нечестных, стыдных.
Сначала вымощены они лишь страхом. Подальше, подальше от всего. Чтоб всё это было не с тобой.
Имеешь ли ты право хотеть будущего, если стольких людей его лишили? Имеешь ли право хотеть быть непричастным?
Пытаться выжить — не стыдно. Не стыдно отказать государству во владении твоим телом.
Не стыдно бежать от ужаса.
Перестань думать, что стыдно существует. Будь там, где тебя не убьют.
Родина — юродивая слепая, глухая она. Предсмертных криков не узнает.
Страх и стыд могут уйти, а могут и остаться. Но надо выжить, чтоб проверить, чтоб узнать.
Из моей страны много дорог. Мы ловим попутку.
